Удивительные приключения рижского аптекаря

Однажды императрица Екатерина Вторая приехала в Ригу, где на приеме у бургомистра вкусила лосося, фаршированного раками, форели с грибами да кур, миндалем чиненных, заедая каждую перемену блюд суфле с блан-манже. И схватило у Ее Величества живот... Кто стучится в дверь моя То, что первым делом по бургомистрову повелению повара со всеми его помощниками выпороли – не вопрос. Только столь действенная медицинская мера императрице отчего-то не помогла. Лежала она охая на кровати, а вокруг суетилась челядь, подавая то лед, то уголья жаркие, то ночной горшок, то таз с пиявками. Приказы отдавал лейб-медик Ее Величества сэр Джон Самуэль Роджерсон, которого, впрочем, все давным-давно приспособились звать по-простому -- Иваном Самойловичем. Мельтешил возле матушки-государыни пуще всех, хоть и облегчить ее страданий не мог. Лейб-медик по другой части был докой – осматривал приглянувшихся Екатерине молодцов на предмет амурных болячек и физических недостатков, передавая их потом в руки фрейлины Протасовой для трехнощного испытания и инструктажа перед императрицыным будуаром. До сих пор подобных услуг лейб-медика Екатерине хватало: здоровьем она была крепка необыкновенно. Потому так и растерялся Иван Самойлович перед внезапным недугом. Не придумал ничего лучшего, как кровь больной отворить. И хотя после этой процедуры на вопрос «Как здоровье, Ваше Величество?» Екатерина нашла в себе силы пошутить: «Хорошо. Теперь последнюю немецкую кровь из меня выпустил» -- даже Протасова поняла – худо матушке. Что делать? Где взять лекарство? И тут кто-то вспомнил про эликсир г-на Кунца. ... Холодной ненастной ночью 1789 года в дверь Абрахама Кунца, рижского аптекаря, учившегося мастерству не то в Страсбурге, не то в самом Гейдельберге, забухал чей-то тяжелый властный кулак. - Я хорошо помнить тот вешер. Я много работать свой лабораторий и сильно устать. Голова от дегустаций дистиллят стал тяжелый, а мысль узкий и путанный, как улочки Риги. Взял колоколшик и позвать мой верный служанка Марта. Когда Марта пришел, велеть ей сварить крепкий кофий и ущипнуть ее за попа -- это ошень полезно для правильной циркуляций крови. Марта это знать и поэтому не обижаться. Сделала книксен и убежала, шертовка этакая, на кухня. Обозвала старым бестыдником... Не такой уж я старый, если могу шалить с юными фройлян. Марта знать этот маленький слабость. Один раз пронюхать про мой ночной похошдений и ударить Абрахам Кунца медный сковородка по голова. Нишего... Мой железный немецкий башка выдержать этот испытаний. А с Марта я помирился. Подарил ей красивый платье с бантик. Когда Марта уйти, я немного подумать о страсти (это ошень полезно для правильный пищеварений), а потом устроиться в свой любимый кресел из черного дуба. Решил покруить кнастер. Но не успел я сделать один пыф-пыф из трубка, как в дверь громко постучайт. Я решил не открывайт так поздно. Подошел и крикнул -- пошел вон, турак. И тут дверь слететь с петель и мне, уважаемому аптекарю, кто-то дать в морда. Ошшень силно. Я только успел сказать «шайзе» и сразу лишиться чувств... Месть бургомистра Очнулся аптекарь от того, что на него щедро лили холодную воду. -- Открыл глаз, майн гот. В прихожей стоит русский официр и трое зольдатен с пистолями. Учинили мне допрос. Спрашивайт наме. Абрахам отвечаю. Абрахам Кунце. Аптекарь? Йа, йа лучший аптекарь города Рига. Одевайся клистерная трубка пойдешь с нами. Шнель, шнель... А официр мне показывайт кулак и обещайт, что если што выймет мой душа. Я не хотеть лишиться свой душа. Пошель одеваться. Русише швайе!!! По дому металась верная Марта -- искала парадный кунцевский камзол и подавала хозяину свинцовую примочку, дабы вернуть его пострадавшей физиономии приличный вид. Кунц мучительно соображал, что он натворил. Версий было две... Первая касалась дел амурных. Жена бургомистра (фортеция которую аптекарь штурмовал без малого уже три месяца) вчера, наконец, пала и согласилась составить ему компанию в ночном моционе по берегу Даугавы. Однако до рандеву оставалось два дня, посему херр Кунц отмел версию как безосновательную. Вторая задевала профессональную сферу. Недавно аптекарь оказывал помощь русскому князю, который занемог, проезжая из Москвы в Митаву. Кунц поставил князю клизму и составил болеутоляющую микстуру. Переполох, который подняли в доме солдаты, свидетельствовал, что либо клизма оказалась для княжеского седалища слишком велика, либо микстурка подкачала. Оба варианта пахли сырым подземельем, плохим питанием и грубым обращением. Кунц совсем приуныл. -- Сели в карету. Я сидеть тихо, тихо. Как мыш. Изучать диспозиций. Официр молчит, сопит и грозно покачивать усики. Я вежливо спросил о цели наш путешествий. А он мне – молчайт! Я молчайт. Проехать Ратушную площадь. Дом Черноголовых. Наконец, остановиться. Я выходить и понимать -- клизма удаваться и мой микстура тоже не при чем. В этот дом я еще не бывать, ошень богатый строений... Особняк действительно выделялся среди прочих – его выстроили специально, чтобы было где остановиться Божею поспешествующею милостию Екатерине Второй, Императрице и Самодержице Всероссийской, Московской, Киевской, Владимирской, Новгородской, Царице Казанской, Царице Астраханской, Сибирской, Государыне Псковской и Великой Княгине Смоленской, Княгине Эстляндской, Лифляндской, Корельской, Тверской, Югорской, Пермской, Вятской, Болгарской и иных, Княгине Новагорода, Низовских земель, Черниговской, Рязанской, Ростовской, Ярославской, Белоозерской, Удорской, Обдорской, Кондийской и всея Северные страны, Повелительнице и Государыне Иверских земель, Карталинских и Грузинских Царей и Кабардинских земель, Черкесских и Горских Князей и иных наследной Государыне и Обладательнице. Выбежал камер-лакей и ввел Кунца внутрь. У камина его ждал вельможа, важный и толстый как элефант. Аптекарь заробел, стал быстро кланяться. Но вельможа встретил вежливо, предложил рюмочку портвейна. Это и был сэр Джон Самуэл Роджерсон -- Иван Самойлович. Он-то и поведал аптекарю, что царица занемогла, и что вся надежда теперь -- на кунцевский травяной эликсир, слава о котором достигла его ушей от рижского бургомистра. А посему фармацевту Абрахаму Кунцу предписывается сей эликсир немедля сотворить и доставить ко двору. -- Услыхать это, я чуть не отдать душу. Майн гот! Бургомистр – ядовитый змей. Не иначе, как пронюхал про наш страсть с бургомистршей. А если у царица дизентерий, или, не дай бог, холер? Тогда мой эликсир не помогайт, царица капут, бедный Абрахам Кунц идти на виселиц, а наш бургомистр махать ему беленький платошек. Однако делать было нечего и я обещайт лейб-медик сделать все, что от меня зависеть... Полезно, что в рот полезло Рецепт бальзама, о котором шла речь, достался аптекарю в наследство от отца. Это был обычный биттер – горькая настойка, улучшающая пищеварение. Кунц стал выпускать его с 1752 года: покупали бальзам охотно, а изготовить его выходило недорого. Благо трав в округе хватало, а спирт в доме аптекаря не переводился. -- Но полоша руку на мой разбитый сердце, настойка Кунца не такой панацей, как думать Иван Самойловиш. Поэтому я быстро примчаться домой – цайт идет на минутен -- и сразу в лабораторий. Сесть в кресло и собрать мисль для такой отвественный заданий. Иван Самойловиш говорить, что у императрицы слабость и болеть живот? Значит, тонус и пищеварений шлехт. Отшен гут, отшен гут! Что помогайт в таком случай? Я взял свой замешательный «Травник» от 1580 года (платил за него в Гейдельберге 30 талеров и ни разу жалеть), проштудировал -- есть информаций! От живот мудрый книга советовать зеленый анис и корень валерьян, которые усиливайт секрецию и моторику кишечник, бадьян – убирайт неприятный спазм, горечавку – облегчайт работу пищеварений и ошшень хорош при больной пешень. Тысячелистник, зверобой и кора дуба убивайт вредоносный микробен, перешный мята – оказывает небольшой анестезий. Я немного успокоился и на радостях даже тихонько спел «Танненбаум»... Кунц решил обогатить старый рецепт новыми травами. В прежней композиции наличествовали корень валерьяны, цветки лаванды, розмарин, шалфей, кореандр, тмин, плоды укропа ... Теперь к ним прибавлялось еще 9 трав. Тут с советами подоспела служанка Марта: она настаивала, чтобы аптекарь включил в бальзам горькую полынь. Херр Кунц не стал возражать: «чем больше полезный сено, тем лучше». В целом в обновленный бальзам вошли 24 ингредиента. Хоть какой-то из них обязательно должен был помочь императрице. Оставалось определиться со способом. Дело в том, что биттеры (не от немецкого битте, а от английсокго bitters -- "горький", хотя Кунцу первая версия нравилась гораздо больше) можно делать двумя способами. Путем мацерации – когда ягоды, травы, коренье и прочее кладутся в чистый спирт, выдерживаются, а затем смесь фильтруется, и к ней прибавлется вода, сахар или мед. И вторым способом, когда уже вымоченные фрукты-коренья-ягоды после фильтрациии дистилируют, отбирают в процессе дистиляции «сердце напитка», и уже в него добаляют воду, сахар или мед. -- Скоро я определиться, как получать настойка, но вам не сказайт. Не такой дурак Абрахам Кунц, чтобы выдавать свой профессиональный тайна. Скажу только, что мой бальзам вышел коришневый свет, гармонишный и не лишенный приятности вкус и 16 градусов крепость. Полученный напиток херр Кунц налил в глиняную бутылочку. Еще от своего фатера Абрахам усвоил: дабы лекарство не потеряло силы от солнечного света и перепада температур, необходим непрозрачный керамический сосуд с толстыми стенками. Запечатав горлышко сургучом, он стал с нетерпением ждать посланца сэра Роджерсона. Из грязи в князи -- В назначенный час Иван Самойловиш прислал за мной карету. У себя в кабинет он взял мой бутылошка, нюхал, хвалил гармонишный аромат, потом долго смотрел на свет. Велел позвать кошка. Но катце почему-то мой настойка пить не стал и Иван Самойловиш просить меня глотать из бутылошка. Как будто я бедный императриц хотеть отравить! Выпил большой глоток. Иван Самойловиш остаться доволен и спрашивайт, как принимать лекарство. Может выпить все сразу? Найн – сказал я и советовать принимать маленький рюмочка перед каждый употреблений пищи. Иван Самойловиш все запомнить и отправить меня домой ждать результат лечений. Ждать пришлось без малого четыре дня. Все это время аптекарь не находил себе места. Нервничал, пил в огромном количестве самолично выгнанный им дистиллят и даже не закусывал – не было апетита. И вот, наконец, в дверь его аптеки вновь постучала властная рука. На сей раз в гости явился Иван Самойлович. Екатерина Вторая изволила выздороветь и осталась весьма довольна лекарством. А посему жаловала рижскому аптекарю 100 рублей золотом, отрез бархату и привилегию на изготовление чудодейственного напитка, коий отныне будет именоваться «Бальзамом Кунца». Поскольку государыня также желала всегда иметь чудодейственный эликсир под рукой, рижский аптекарь Абрахам Кунц назначался поставщиком российского императорского двора. Уже от себя лично лейб-медик преподнес перстень с изумрудом. -- Какой честь! Майн мутер, майн фатер и майн фатерлянд не пришлось быть за меня красный. С того самого дня я каждый год поставлять ко двору тысячу бутылок мой бальзам. С Марта я обвенчаться и она родить мне маленький Кунц. Я умер, имея не только большой уважений во всей империй, но и весьма солидный достаток. Бальзам на душу Дальнейшая история бальзама Кунца до нас дошла лишь обрывочно. Наследники аптекаря за хорошие деньги продали права на рецепт, производство и продажу знаменитого эликсира рижскому купцу Лелюхину. Говорят, тот вначале весьма успешно продавал его по 15 тысяч бутылок в год. Но затем на рынок хлынула волна поддельного бальзама Кунца и власти не придумали ничего лучше, как запретить любое производство его и продажу. Лелюхин был разорен. -- Сволоши!!! Я плакаль, видя все это у себя на небе. Зашем запрещать, когда турак понятно, что плохой напиток подделывать не будут. Однако запрет продержался недолго и вскоре рижский черный бальзам вновь был разрешен к продаже. На сей раз его рецепт оказался в руках самого Шустова, известного московского купца, который придумал новое название «Черный рижский травной бальзам» и наладил его экспорт. Это были золотые годы кунцевского детища – его горький вкус по достоинству оценили Москва, Париж, Лондон, другие города Европы. С 1860 по 1935 гг. он получил 33 золотые и серебряные медали на международных выставках. Позже права на рецепт неведомыми путями попали к жившей в Риге семье Шрайдер. Но в 1939-м началась вторая мировая война и Шрайдеры укатили в фатерлянд. Секрет бальзама оказался на долгие годы утерян. -- Йа-йа... То был тяжелый испытаний для мой больной душа. Дело всей мой шизни оказался затоптан. Но совсем исчезнуть бальзаму Кунца не дала некая Майга Подрачниеце, которая в 1954 году восстановила рецепт в лаборатории фабрики Latvijas Balzams. С ее подачи «Рижский бальзам» получил новую жизнь. Любили его не только советские руководители (многие употребляли его как тоник с кофе), но и королева Елизавета II, президент Франции Шарль де Голль... -- За это я готов простить Майга все. Даже то, что ее бальзам, который сейчас пьют в Риге, не совсем тот, что придумал я. Точнее, совсем не тот. И трав там больше, чем у меня, и крепость из 16 градусов доросла до 45. Да и производство сложней. Хотя может я придираюсь. Ведь даже ангел, который приносит мне утром мой амброзия, говорит, что я склочный душа. А почему я долшен быть не склочный, если я есть фармацевт и тошно знай, што в этот амброзий не хватать корица, которая повышайт аппетит, нет полынь, полезный для пищеварений. И дягиль нет, который поднимайт общий тонус. А ведь тонус нужен даже бесплотный душа... [ Дмитрий Власов, журнал "Патрон", февраль 2004 ]