Евгений Онегин Несигулда 2011.

[nazavr]

За что люблю Ригу и Латвию – что вот тебе оно, вот, можешь попасть во дворец Растрелли среди картофельных полей под Бауской, или на оперу с солистами Метрополитен и Мариинки в районном доме культуры, только руку протяни.


Несигулда – то есть, Вентспилс. Потому что, вообще-то, вчерашнюю постановку ЕО ставили для, цитирую: «одного из лучших open-air оперных фестивалей в Европе в Латвии, Сигулде» 29 июля. А показали еще раз в небольшом вентспилсском зале “Jūras varti” пару дней спустя – 2 августа.
Билеты не продавали в интернете. То есть, вот так вот, натурально, надо было своих знакомых просить купить, что мы и сделали, конечно. Но мне кажется, реклама только в городе была сделана по соображениям, чтобы не оттягивать внимание от основного события на открытом воздухе. Если верить релизу Риетуму банка (спонсора) – ролики с рекламой шли и по Mezzo и по «Культуре». И публика из Риги, разумеется, как и те, кто хотел приехать издалека, были там.
Соответственно, поэтому, вторая постановка получилась очень камерной «для своих» - зал был заполнен до отказа, зрители кричали «браво», но довольно быстро разошлись, и в фойе маленького концертного зала (честное слово – не больше районного дома культуры : ) запросто можно было поговорить и с артистами и с господином Лембергсом (поясню для тех, кто не из Латвии – мэр Вентспилса), ждавшими, очевидно Майю Ковалевскую (игравшую Татьяну) и Марию Горцевскую (Ольга).
Можно было запросто пройти за кулисы – стоило только подойти к капельмейстеру в антракте, и она взяла меня за руку, открыла дверь в стене, показала путь, которым я и пошла когда спектакль кончился – а так бы, в Риге, просто перебросила цветы из зала через оркестровую яму.. И стоять за кулисами вместе с другими девушками с цветами, и смотреть на артистов, выходящих на поклоны, смотреть как Натан Ган с Майей Ковалевской ждут своей очереди выйти, и он показывает ей два пальца вверх – «все классно получилось», а она усталая, улыбается ему благодарно, все обнимаются.. Можно было взять программку и спокойно, вернувшись за кулисы, собрать автографы у всех, у кого хочешь и у Ковалевской, и у Акимова и у Гана (от волнения я попросила у Натана Гана автограф по-русски, но чего ж тут не понять с ручкой и программкой-то). И это было прекрасно.

Немного про спектакль.

Представьте себе действие «Евгения Онегина», происходящее во времена не Пушкина, а Чехова или даже Горького – конца 19, начала 20 века (а можно еще вспомнить михалковскую «Неоконченную пьесу для механического пианино»).. Собственно, времени, современного Чайковскому. Получилась роскошная деревня – с деревенским интеллигентным обществом, которое развлекает себя как может – живописью, постановками на свежем воздухе, пением и танцами, хождением в гости, чаепитиями.. Начало – почти «Чайка» - когда декорация – скамейка в парке и живописный пейзаж. А здесь – беседка с четырьмя колоннами (ага, ага – как у Станиславского в его постановке ЕО когда-то) – где Оленька (Мария Горцевская), наряженная Щелкунчиком (а то ли солдатиком) играют с Танечкой домашний спектакль. Так, ряженая солдатиком, и встречает она Ленского – душу этого деревенского общества, друга семьи и Тани. Онегин – этакий забредший сюда действительно уж американский денди в шляпе, и Танюша в матроске и юбочке с книжкой. Чай, чай, живопись, проказы Оленьки и разговоры...

Когда Татьяна писала письмо Онегину.. было такое чувство, что вот, как будто тебе 14-15 лет и ты влюбилась сама и смеешься от радости, и спать не можешь, и солнце встает (Чайковский, кажется, в этом месте сам входит в действие.. я очень это место люблю, спасибо что все сделали так, как хотелось слышать). И все это в твоей реальной жизни, когда-то там.. у бабушки в деревне, счастье. Вот так пела Ковалевская.
Потом закружилась опять деревенская светская жизнь – все вместе, все друг у друга на виду, поэтому Онегин успевает сказать «но я не создан для блаженства» Татьяне практически, при всех, пока все заняты своими разговорами, в суматохе среди вечных гостей и разговоров. И именины – это не бал в доме у Лариных, а суматоха зимой в саду. Где и Онегин тоже «играет» со всеми в маске медведя (ну надо же чем-то заниматься в этом деревенском обществе- дующихся лишних людей за полвека уже почти смыло, как-то проще все). И так эта размеренная жизнь идет, как в «Дяде Ване», с таким же спрятанным выстрелом внутри.
В сцене дуэли есть и Ольга, и Татьяна. Татьяна все видит, но сделать ничего не может. Она как автор, который пишет историю, но ничего не может поделать с тем, куда ведет ее рассказ. Евгений Акимов – великолепный тенор, его «Куда, куда..» лучшее слышанное мной вживую (а я слышала их много  ) и его Ленский оказался на одном уровне с Татьяной, основой сюжета, основой той, ушедшей жизни и всего что в ней было веселого и интересного.
Конечно, после такой длинной совместной деревенской жизни, что уже можно было сказать в другой жизни, светской ? И, действительно, как будто со смертью Ленского, действие закончилось. Что могут сказать друг другу Онегин и Татьяна? Ничего. Получилось по Пушкину, где нет никакого диалога в конце, Онегин (хотя был диалог, было объяснение же!) просто безмолвно слушал (но мне очень понравилось ариозо Онегина перед последней сценой – Натан Ган прекрасен – мы видим ожившего, взлетевшего человека, как блестят его глаза, как он засветился весь), а для Татьяны все осталось где-то давно и далеко.. Более того, вдруг оказывается что все это сон – Татьяна сидит и пишет, вокруг мизансцена первого действия.
Помнится, Юрий Темирканов говорил, что главным в опере является человек музыки, дирижер. Он первый проводник автора, композитора. Кончаловский тоже говорил, что из двух проводников авторской воли – дирижер все-таки главнее, а режиссер может рукодельничать на обочине. Здесь получилось интересно – режиссер оказался главнее. Ну, допустим, в фестивальной постановке, в такой чеховской трактовке, ушли сцены с крестьянами. Дальше логика действия приводит к тому, что Татьяне просто негде спеть свое «здесь он, здесь Евгений» - ведь все вместе, поют «девицы-красавицы». Дальше – Онегин оказывается без темы любви – она звучит, когда Гремин представляет его Татьяне – представления просто нет! Нет «итак, тебя представлю я..» - Онегин и Татьяна уже танцуют вместе, во время его арии и все уже между ними произошло. Да, это логика театра, но это не логика музыки. Для меня, как для зрителя, оставить Онегина без темы любви в конце оперы, это все равно, что придти на Гамлета, который не сказал «быть или не быть». Поэтому, когда Евгений поет свое «позор, тоска» а мы видим, что Татьяна «проговаривает» его слова и сейчас он как бы «растворится в воздухе» - весь финал тает как бестелесный в противовес такому сильному началу, а ведь у Чайковского, все-таки по-другому. Да, можно вспомнить, что и сам композитор переделывал финал, и что опера – это тоже другое, не роман Пушкина. А уж если вспомнить то, что приходилось видеть на других именитых сценах, особенно западных, то это совершенно невинные детали. И все-таки, я понимаю теперь гораздо лучше, что имели ввиду Кончаловский и Темирканов, логика музыки – важнее.

Немного о фестивале. Порывшись в сети, нашла прекрасный сюжет на канале Культура – вот он http://www.newstube.ru/media/v-latvii-p ... j-festival

И статью из журнала "КоммерсантЪ" http://www.kommersant.ru/doc/1691028

Посмотрите, не пожалеете.

[den72]

Спасибо! Очень, очень интересно))

[Alle]

И от меня спасибо "КоммерсантЪ" тоже посмотрела, но здесь понравилось больше!

[rigaismylove]

[nazavr]

Спасибо всем за отзывы, так приятно.
Нашла еще одну ссылку. До чего же классно Натан Ган ариозо Онегина поет! Как играет! http://youtu.be/8i_m1SkkLUI