День четвертый. Сигулда – Турайда.
Рано или поздно мы должны были попасть в Сигулду. Если в России начать спрашивать образованных людей, то среди основных достопримечательностей Латвии, кроме Риги и Юрмалы, обязательно упомянут Сигулду. При этом я не могу сказать, что до поездки очень представлял себе, что такое Сигулда, и почему там нужно обязательно побывать. Конечно, я слышал про замки, горнолыжные трассы, санно-бобслейную трассу, реку Гауя. Но как сочетается это все вместе…. Казалось, что обязательно летом потеряешь зимнюю красоту, а зимой – летнюю. Но удивительным образом все обошлось – я понял это, когда мы поднялись на самый верх башни Турайдского замка, и перед нами открылась волшебная, покрытая лесом долина реки Гауя.
Вообще, нам своеобразно «повезло» в Латвии – в некоторых городах мы побывали или за несколько дней (Вентспилс), или за несколько недель (Сигулда, Цесис) до праздника дня города. С одной стороны, мы несомненно много потеряли – увидеть так понравившиеся нам города во всей красе – за это можно было отдать даже часть отпуска, но, с другой стороны, мы увидели эти города такими, какие они есть – в своих буднях, которые длятся уже по семьсот и восемьсот с лишним лет. И полюбили их. Полюбили размеренное течение жизни, изящество простых, на первый взгляд, домов, ухабистость мостовых, стрелы-купола храмов, зелень парков, садов и лесов, прозрачность рек и озер.
Старая крепость, вернее, ее развалины сразу настроила нас на нужный лад. Говорят, что Сигулдский замок потому крепкий, что построен на извести, смешанной с молоком. Во время строительства всем местным домашним хозяйкам было приказано нести молоко. Молока принесли много, очень много, но оно все было использовано – известь смешали с молоком и построили замок.
И вот мы уже вспоминаем историю...
До конца 12 века Сигулду населяли ливы, затем территорию завоевали немецкие рыцари-крестоносцы и произошел раздел Сигулды. Один берег реки Гауи достался Ливонскому Ордену меченосцев, а другой отошел Рижскому епископу. Во время Ливонской войны, а точней в 1562 году, Сигулдой завладели поляки, в период польско-шведской город был во власти шведов. Все эти распри, а также Северная война и эпидемия чумы нанесли городу огромный ущерб. Нелегко пришлось Сигулде и во время Первой мировой войны - линия фронта проходила как раз в здешних местах.
Высокий берег реки, деревянные мостки и ступени, проложенные повсюду, – так и хочется везде побывать, все увидеть и почувствовать. Спускаемся чуть-чуть вниз, затем поднимаемся на холм и, все еще находясь в двух шагах от развалин Сигулдского замка, уже любуемся видом красного Турайдского замка, который с расстояния пяти километров кажется практически неприступным. «Мы идем к тебе, Турайда» – говорим мы и дружно отправляемся в путь, не догадываясь, что дорога в Турайде займет у нас практически полдня.
Но сначала спускаемся вниз, к мосту через Гаую. Я успеваю сбежать к воде и побыть наедине с водной стихией, которая совсем такой не кажется. И мне уже нравится, я пленяюсь красотой природы, которая прячет в себе старинные замки, и уже представляю себе, как тут красиво зимой, когда все покрыто снежным одеялом.
Переходим через мост, который внешним видом ничуть не уступает своим горным коллегам – высокий, сильный, но в то же время изящный.
На другой стороне Гауи стараемся не забыть про пещеры, но в самый последний момент решаем, что подъем наверх по деревянным ступеням намного интересней – на трети пути Вика сдается и продолжает идти дальше по выложенному кирпичом серпантину, я же упрямо штурмую пролет за пролетом. После очередной пары таких пролетов я смотрю вверх и начинаю улыбаться – еще три по сорок и золотой ключик у меня – то есть, городище Кримулды, я хотел сказать, но, кто знает, может и ключик отыщется. Давно так сердечко не билось.
Ничего особенного наверху мы не увидели, но ведь и поднимались не ради цели, а ради самого подъема (тут Вика, может быть, и не согласилась бы со мной). Теперь снова по ступенькам, но уже вниз – насколько это проще. Возвращаемся к исходным рубежам, к пещерам, но по пути меня снова чуть не увлекает еще одна дорожка наверх – с трудом заставляю себя идти по ровной тропинке.
Пещеры – поражают не столько размерами (хотя одна из них – пещера Гутманя – самая большая песчаная пещера в Латвии), но стенами из красного песчаника, которые, не смотря на запрещающие знаки и таблички, испещрены надписями и рисунками, причем большинство из них расположены на недоступной ноге высоте. Вот и думай про то, почему люди не летают – еще как летают. Может, действительно, некогда пещера была не столько высокой и то, что сейчас кажется недоступной высотой, лет триста назад было очень даже доступно.
Разные легенды об истории возникновения пещер довелось нам читать, одна из них – как раз о пещере Гутманя, той самой, в которой приняла мученическую смерть юная красавица Майя, прозванная Розой. Так вот, легенда этf гласит, что некогда у вождя ливов Риндауга была жена, которая однажды (или не однажды?) изменила ему. В наказание за неверность Риндауг приказал заживо закопать свою жену в высоком крутом песчаном берегу реки Гауя. Приказ был выполнен, а из горючих слез несчастной женщины образовался ручей, который размыл большую пещеру.
Позже местный лекарь Gutermann (в переводе с немецкого — "Добрый человек", в латышском прочтении — Gutmanis, ala (латышск.) — пещера, соответственно — Gutmanala — пещера Гутманя) водой из этого источника успешно врачевал больных.
Наверное, мне не нужно было спускаться по деревянным ступеням от городища Кримулды, а следовало пойти верхней дорогой и спуститься сразу к пещере Гутманя по деревянной лестнице. А так теперь, оставив Вику любоваться надписями вокруг пещеры, мне пришлось подниматься наверх. Ну, хорошо, не пришлось, а захотелось
, и я ни капли не жалею об этом. Красиво. Еще и грибы по дороге растут. А до Турайды уже рукой подать – только Вику заберу. Спускаюсь вниз другой дорогой, встречаюсь с Викой, и мы идем по шоссе в гору. Вот мы и в Турайде.
Турайдское городище находится на крутом и высоком обрыве древней ложбины Гауи между глубокими боковыми оврагами. Заложенный здесь в 1214 году по приказу рижского епископа замок первоначально получил название “Fredeland”, что в переводе с немецкого означало “мирная земля”, но название не прижилось. Может, резало ухо, а, может, недостаточно точно передавало красоту здешних мест. В веках осталось название Турайда, которое на языке древних ливов означало "Божественный сад" (“Tora” – бог ливов, а “aida” – сад). Сам замок был укреплен двумя форбургами, мощной защитной стеной и пятью сторожевыми башнями. Археологические раскопки 1953 года показали, что до сооружения замка рижского епископа на этом месте стоял Большой замок древних ливов.
В 1776 году замок сгорел, и целиком до наших дней сохранилась лишь одна из его башен – Главная, высотой 29 метров и толщиной стен – 3 м. Вход в башню был со двора … на высоте 9 метров. Для входа использовалась деревянная лестница, которую, в случае необходимости, можно было быстро убрать. В ходе реставрационных работ, которые ведутся уже более 50 лет, восстановлена часть стен, северная и южная башни, а также башня со смотровой площадкой, расположенной на высоте 26 метров. По узкой винтовой лестнице мы поднялись наверх, и нам открылась изумительная панорама долины реки Гауя.
С этим местом связана легенда о Турайдской Розе – очень красивая и даже, может быть, правдивая, во всяком случае, в XIX веке были обнаружены судебные протоколы, которые с большой долей вероятности позволяют говорить о том, что события, легшие в основу легенды, имели место в истории. Перед поездкой в Сигулду мы еще раз прочитали наши распечатки по Турайде, вспомнили суть легенды, которая в двух словах может быть выражена так – лучше погибнуть, чем быть обесчещенной. Я борюсь с желанием рассказать эту легенду здесь, но, думаю, что это будет немного лишним.
Еще на горе установлены 20 огромных скульптур работы Индулис Ранка. Мы не спеша начинаем обходить их, но тут начинается ливень, и нам приходится укрыться в замке. Пока идет дождь, мы осматриваем экспозицию музея. В зале коменданта разговорились со смотрительницей – и снова обо всем: о ее любви к замкам, благодаря которой она здесь и работает (обязательно побывайте в Цесисе, говорит она нам – вот там замок так замок), о ее жизни (детский баскетбольный тренер), о ее любимом родном Вентспилсе (в который мы еще только собираемся, но теперь уже знаем, что обязательно туда съездим), о природе вокруг, грибах, чернике, о президенте Вике-Фрейберге, которой она совсем недавно лично пожала руку. Мы слушаем поток ее сознания (ее латышский русский звучит забавно, но понятно), улыбаемся, киваем головами, спрашиваем, а сами думаем о том, что вот нам повстречался еще один человек, своим гостеприимством и открытостью разрушающий стереотипы восприятия Латвии в России. Мы не хотим от нее уходить, а она, похоже, тоже готова разговаривать с нами весь день, но прекращается дождь и мы спускаемся вниз.
Гуляя по парку, заходим в удаленные закоулки, в овраг, где ручей и лес, – везде мокро после дождя, ноги скользят по траве, и Вика возвращает меня назад.
Заходим в деревянную церковь, которая является уникальным образцом деревянного зодчества, сохранившимся в Видземе, потом останавливаемся у могилы Турайдской Розы. Здесь слышим разные варианты легенды, ничего общего не имеющие с той, которую мы читали и к которой уже привыкли. Что ж – на то она и легенда, чтобы каждый переделывал ее на свой лад.
После Турайдского замка мы направляемся в Кримулду, где в свое время возвышался третий замок в округе. Замок строился с 1255 по 1273 гг. Обширный двор был обнесен толстой каменной стеной и защищен двумя башнями. У входа в замок через глубокий ров был перекинут подъемный мост. Замок предназначался главным образом не для военных целей, а для приема заморских гостей. В случаях войны и крестьянских волнений он служил убежищем для окрестных помещиков. В XVII веке замок был разрушен и больше не восстанавливался. Сейчас от него сохранились лишь отдельные фрагменты стен.
Рядом, в бывшем здании поместья, расположился санаторий, который мы видели еще с другого берега Гауи, когда осматривали развалины старого замка Сигулды.
Подходим к башне канатной дороги, чтобы этим способом вернуться в Сигулду. Вовремя, оказывается, еще чуть-чуть и мы бы опоздали – после семи вечера возвращаться пришлось бы пешком. Пока ждем вагончик, ломаем голову над тем – почему, кроме цены на проезд, для желающих указана еще и цена тарзанки. Откуда здесь можно прыгать – неужели из самого вагончика? Оказалось, что да – в полу вагончика есть люк и, находясь ровно над Гауей, вполне возможно прыгнуть вниз. Мы не стали выяснять – действует ли этот аттракцион сейчас, хотя наверное, напрасно. И еще – мы так и не добрались до бобслейной трассы – говорят, там можно прокатиться, но, судя по цене тарзанки (25 лат), стоит это развлечение недешево.
Проплывая над деревьями и рекой, все находившиеся в вагончике люди молчали – не от страха, а от созерцания красоты пейзажа, лишь изредка обращая внимание своих спутников на тот или иной вид.
Не успели мы прибыть к другому берегу, как снова пошел дождь, на этот раз еще сильней. Зато наградой за наше путешествие стали две четкие полные радуги, повисшие над железной дорогой и долго не желавшие растворяться в воздухе.
